В мире без Баки, типа фиксит

[gavry1]

После того, как меня ударило Эндгеймом, я долго ходила и думала, в результате получилось вот это, написанное на фиксфест ко дню рождения Стива. Огромная, вот просто огроменная благодарность бете и практически соавтору  ЛисенаК, которая меня накуривала и махала помпонами. На всякий случай сразу - ТУТ ЕСТЬ СТЕГГИ, И ДОВОЛЬНО МНОГО, но в конце все как надо.


Название: В мире без Баки
Пейринг/Персонажи: Стив Роджерс/Пегги Картер, Стив Роджерс/Баки Барнс, Говард Старк, Сэм Уилсон
Жанр: драма, экшен, AU
Краткое содержание: Стив отправляется в прошлое, чтобы выполнить данное когда-то самому себе обещание и поступить так, как должно. Но оказывается, что в прошлом нет чего-то очень и очень важного, и обойтись без этого никак не выходит. В этой реальности нет Баки…
Предупреждения: Автор не очень внимательно смотрел «Эндгейм», поэтому возможны расхождения и/или абсолютное АУ по отношению к некоторым моментам. Пробелы в матчасти и сбежавший обоснуй тоже имеют место. Судьба некоторых второстепенных героев слегка отличается от того, что было в МСЮ. В начале текста довольно много Стив/Пегги, но совсем скоро все возвращается на свои места.


После Стив и сам не мог вспомнить, когда этот план показался ему идеальным. Охренительным, как мог бы сказать Тони. Только вот Тони больше не было, осталась плита из черного мрамора, плывущий по реке венок с реактором и боль в глазах Пеппер. Но Тони его бы наверняка понял и поддержал, потому что он тоже… сделал свой выбор, ну или Стиву хотелось так думать. Наташа подняла бы бровь и пробормотала что-нибудь такое, что он понял бы только гораздо позже, и ему это наверняка не понравилось. Но и Наташи не было, только невидимый изломанный силуэт внизу на скалах в памяти.

А Баки его отпустил. Разжал руки, улыбнулся и отпустил вместе со всеми глупостями, делая шаг назад, и тогда Стив понял, что все решил правильно. Так, как надо, так, как должен был. Иначе, наверное, он просто не смог бы отдать эти чертовы камни…

Двухэтажный дом с белым забором и приглашающе открытой дверью тоже был правильным – именно в таком, наверное, хотел бы жить хороший парень Стивен Грант Роджерс, жить нормальной, правильной жизнью, просыпаться каждое утро на чистых простынях, завтракать на кухне за столом, накрытым скатертью в клетку, пить кофе с хрустящими тостами и читать газету, в которой не будет новостей про войну. Работать. Заниматься чем-нибудь обычным, где не будет падающих с неба кораблей, рухнувших городов, летающих молотов и исчезающих по щелчку людей. Хотя почему бы? Просто хотел. Хороший парень Стивен Грант Роджерс, тот самый, который все эти годы упрямо торчал внутри, раз за разом поднимаясь и двигаясь вперед, который не умел сдаваться и не искал компромиссов, который дал когда-то очень давно обещание, но так и не сумел его сдержать. Он заслужил вот эту вот нормальную жизнь, спокойную и счастливую. И эту женщину, которая вышла навстречу, тоже заслужил.

– Пегги, – сказал он, шагая вперед и чувствуя спиной открытую дверь. – Пегги…

Пегги Картер, невозможно красивая, молодая и живая, в строгом темно-красном платье стояла перед ним, не сводя с его лица сияющих глаз. Она была прекрасна… Стив сглотнул и сделал еще шаг.

– Ты вернулся, Стив, – сказала она так, словно ни на секунду не сомневалась в его возвращении.

– Я вернулся. Я же обещал тебе танец.

Послышалась негромкая музыка, обволакивая и обещая, такая знакомая, привычная, и сердце отозвалось радостным стуком. Музыка словно отрезала их от окружающего мира, опустилась прозрачным куполом, невидимой стеной, и Пегги вдруг оказалась рядом, прижалась всем телом, мягко перетекая в его руках, теплая и гладкая. От запаха ее духов закружилась голова. Стив закрыл глаза, впитывая в себя правильность происходящего: музыка только для двоих, гибкое женское тело в его объятьях, шаг, еще шаг, танцевать он так и не научился, но какая разница. Стивен Грант Роджерс много лет назад, в другой жизни и, наверное, в какой-то другой вселенной, обещал танец женщине, которая впервые увидела в нем мужчину, и теперь они танцевали вдвоем в домике за белым забором. Музыка плыла вокруг них, зовущая, манящая. Ладонь Пегги доверчиво лежала в его руке, они танцевали, танцевали… Потом Пегги подняла голову, он наклонился, и их губы медленно соприкоснулись.

Стив ничего не почувствовал.

Он сказал себе, что просто устал: слишком много всего навалилось. Или просто были слишком завышены ожидания, потому что когда ждешь чего-то так много лет и наконец это получаешь, всегда кажется, что получил не то, чего ждал. Или… Или. Пегги целовала его, ожившая мечта любого мужчины, сбывшийся сон, после которого просыпаешься, запутавшись в мокрых простынях, а Стив отвечал на ее поцелуй, осторожно гладил обтянутую тонкой тканью спину, вдыхал аромат ее волос и не чувствовал ничего кроме осознания, что он все делает правильно. И только это осознание помогло ему сделать все правильно до конца.

После Пегги лежала на его груди, рисуя пальчиком невесомые круги и мерно дыша, а Стив смотрел в потолок, ни о чем не думая...

Ни о чем не думать оказалось вообще легко и приятно. Не нужно было больше отвечать за всех и каждого, держать небо на плечах, чтобы не рухнуло под тяжестью распахнутого в ад портала, терять раз за разом своих людей и смывать с себя смерть чужих. Стивен Грант Роджерс, хороший парень, тихо радовался где-то внутри, пока Стив учился жить, снова привыкая к миру, из которого он внезапно попал в будущее. Новый старый мир казался порой странно сказочным, даже игрушечным, похожим на черно-белое кино и слишком правильным для настоящего, в нем будто не хватало чего-то неуловимо важного, но Стив говорил себе, что просто привык к скорости будущего, что время расставит все на свои места, нужно только немножко подождать. И чаще всего ему удавалось себя в этом убедить.

Ведь здесь была Пегги. Пегги Картер. Женщина мечты, которую он оставил прожить жизнь без него, а теперь появился шанс все исправить, дав счастья обоим. Женщина, которая совсем не удивилась его возвращению, просто приняла, не задавая вопросов. В глазах Пегги светился теплый огонь, губы ее были нежными, а руки умелыми, она обволакивала его собой, мягко и сладко, заставляя каждый раз падать в темноту, закрыв глаза. Наверное, это и было счастье. Наверное. Маленькое, уютное, правильное счастье в доме за белым забором.

– Что ты собираешься делать теперь, Стив? – спросила утром после его возвращения Пегги, наливая кофе. – Я говорила с Говардом…

Говард внимательно, но немного хмурясь, выслушал рассказ Стива: упал, потом темнота, ничего не помнит. Сколько лежал во льду? Ну это вы скажите. Потом как-то перенесся сюда, нет, он не знает, как так вышло. Просто оказался снова в Америке и пришел… к Пегги, потому что обещал ей танец. Вернулся. Стив говорил все это и понимал, что фактически не врет, так, кое о чем умалчивает.

Говард ему, кажется, не поверил. Но спорить не стал, и это слегка насторожило Стива. Хотя, может, так и должно быть?

– Ну допустим. И что ты собираешься теперь делать?

– Я…

Он вдруг осознал, что понятия не имеет, чем собирается заниматься теперь. Где его место?

– Я не знаю, Говард. Если я нужен вам для каких-то миссий, я готов.

– Стив, – Пегги чуть наклонилось, накрывая его ладонь своей. – Ты нам всегда нужен, конечно же! Но… Война закончилась, мы победили благодаря тебе. Не надо ничего решать прямо сейчас, ты заслужил право на отдых. Просто подумай: чего ты хочешь на самом деле? А я… я всегда поддержу тебя.

Стив кивнул, пытаясь прогнать из груди противный холодок. Чего он хочет на самом деле? Чего? Быть с Пегги, да. Ведь для этого он и вернулся! И, может быть, на самом деле отдохнуть, остановиться, подумать как следует. Ничего не делать, никуда не бежать, никого не спасать, просто жить. Он улыбнулся, переплетая их пальцы.

***

Стив, оказывается, успел привыкнуть к бумаге из «того» мира, плотной и гладкой, на которую так удобно ложились штрихи и линии, к мягким, но прочным карандашам, к удобным мольбертам. Здесь бумага была совсем другой, шершавой и темноватой, рыхлой под пальцами, а карандаш ломался, едва Стив усиливал нажим. И даже такую бумагу найти было нелегко, но обращаться за помощью к Пегги или Говарду ему не хотелось, казалось глупостью. Еще чего придумал – бумагу пачкать. Хотя он и раньше свои рисунки никому особо не показывал. Разве что Наташе, да еще…

Он разложил перед собой чистый лист и замер, прикусив карандаш. Пустота бумажного листа всегда была для него своего рода вызовом, хотелось заполнить ее чем-то, заставить лист ожить. Стоило ему взять карандаш, и образы сами собой вставали перед глазами, оставалось только перенести на бумагу, даже если нарисованное и было всего лишь слабым отражением того, что он видел. А сегодня… сегодня в голове было так же пусто, как и на сероватом листе перед ним.

– Что ты делаешь? – Пегги, обняв его сзади, заглянула через плечо. Стив улыбнулся, накрывая ладонью ее руку.

– Ничего. Так.

– Так? Покажи, мне правда интересно… О. Я и не знала, что ты рисуешь, Стив.

– Иногда.

– Покажешь потом?

Он притянул ее к себе на колени, зарылся лицом в шею, спрятался от пустого листа, который никак не хотел оживать, наполняться линиями и штрихами. Карандаш хрустнул в пальцах.

– Стив? – осторожно спросила Пегги, пропуская его волосы сквозь пальцы. – Поговори со мной, пожалуйста. У тебя что-то случилось?

– Все хорошо, Пегги. Все хорошо.

Пегги привычно выгнулась под его ладонями. Лист бумаги немым укором спланировал со стола.

***

Через несколько дней после того, как бумага и карандаши отправились в самый дальний ящик письменного стола, Стив проснулся перед рассветом в холодном поту с застрявшим в горле криком. Он осторожно вытянул руку из-под головы Пегги, оставляя ее дремать на подушке, неслышно встал и пошел на кухню. Как он мог забыть, не подумать о…

Баки остался там. В будущем, которое стало прошлым – или что там объяснял тогда Беннер? В общем, остался, с Сэмом и остальными наводить порядок, разбираться с вернувшимися, отстраивать жизнь заново, потому что Стив решил, что так будет лучше для всех, и Баки с ним согласился, отпустив. И теперь у Баки в в этой будущей, то есть прошлой реальности все в порядке, наверняка в порядке, должно быть в порядке! Приснившийся под утро Баки кивнул в памяти: да, Стив, у меня все в порядке, конечно, в порядке, в полном, как же иначе, придурок? Стив ему поверил.

Вот только здесь и сейчас где-то тоже был Баки. Стив не стал задумываться, его этот Баки или нет, какая разница, главное, что теперь все можно изменить, с Пегги же у него получилось! Надо только найти Баки, а Пегги и Говард в этом ему обязательно помогут. Вытащить до того, как случится… то, что случилось в том, другом мире, ведь Баки тоже имеет право на нормальную жизнь. В груди странно потеплело, Стив невольно улыбнулся, представив, как Баки сидит рядом с ним за столом, как они разговаривают, обсуждая что-нибудь важное или, наоборот, какую-нибудь ерунду, как Баки горячится, запуская пальцы в отросшие волосы, хотя нет, отросшие волосы были там, здесь должна быть короткая стрижка. А в глазах у него не будет боли и пустоты, и он будет улыбаться, называя Стива сопляком. Надо только найти его как можно скорее, и тогда все по-настоящему будет хорошо.

С Пегги удалось поговорить только вечером, за ужином, когда они сидели за круглым столом и запах жареного мяса щекотал ноздри.

– Мне нужна твоя помощь, Пегги.

Пегги отложила вилку, промокнула губы салфеткой и внимательно посмотрела на него:

– Да, Стив? Что-то случилось?

– Я хочу найти одного человека.

– Да?

Стив отхлебнул воды, в горле почему-то пересохло, идея показалась вдруг не такой уж замечательной. Пегги ободряюще улыбнулась ему, всем своим видом говоря о готовности помочь и поддержать, что бы он ни придумал.

– Баки. Я хочу найти Баки.

Он испытующе взглянул на Пегги, ожидая чего угодно: скрытого недовольства, беспокойства, настойчивых расспросов, осторожного напоминания о том, что Баки, вообще-то, умер. Он готов был убеждать,спорить, рассказывая о будущем, из которого пришел, доказывать, что Баки жив, готов был даже поссориться с Пегги, готов к чему угодно.

– Баки? – Пегги недоуменно нахмурилась. – Какой еще Баки, милый?

Стив непонимающе уставился на нее.

– Что значит «какой»? Баки! Джеймс Бьюкенен Барнс, сержант сто седьмого полка. Мой друг. Ну, Пегги! Мы вместе выросли в Бруклине. Ты не можешь не помнить, ты же помогла мне тогда освободить его из Аццано, а он пытался еще к тебе клеиться, сразу после всего, в баре, только ты его отшила. Вспомнила? А потом Баки вступил со мной в Воющие Коммандос. А потом, – голос дал петуха и перед следующей фразой пришлось сделать пару глубоких вдохов, – была та миссия, с поездом, в Альпах, и Баки пытался меня прикрыть, и… Пегги?

Пегги смотрела на него так, как смотрела когда-то в детстве мама, и Стиву показалось, что она сейчас протянет руку, пощупать ему лоб: не горячий ли.

– Пегги?

– Стив… Я не понимаю, о чем ты говоришь, прости. Ты никогда не рассказывал мне о своем друге по имени Джеймс Барнс, и насколько я помню, в сто седьмом не было никого с таким именем.

– Но…

– Можно проверить, если хочешь. Я, конечно, могу и ошибаться..

Стив буквально заставил себя оставаться на месте, хотя ему больше всего хотелось сейчас вскочить и отшвырнув стул, сбежать из этого дома, в котором вдруг стало нечем дышать. Сбежать, не очень понимая куда. В груди кольнуло острым злым жаром, щеки обожгло румянцем, но он усилием воли взял себя в руки. Нужно успокоиться и все выяснить.

– А Аццано?

– В Аццано действительно держали наших пленных солдат, все правильно. Как раз из сто седьмого полка. Полковник Филлипс организовал операцию, ты напросился с ними. Там вышла горячая заварушка, ты был настоящим героем, Стив, спас всех. Хочешь, я поищу завтра его адрес? Он демобилизовался после ранения.

– Филлипс не хотел посылать туда никого, я пошел за Баки один! Ты пилотировала самолет, а я спрыгнул туда, и…

Стиву хотелось кричать, спорить, доказывать, но противный голосок внутри твердил, что все бесполезно, потому что Пегги говорит правду. Мир был другим, и правда, видимо, тоже была другая.

– А Воющие Коммандос?

– С Воющими Коммандос вы прошли вместе почти до конца войны. Но Джеймса Барнса среди них не было.

– Я не понимаю, Пегги. Ничего не понимаю. Как же… как же Баки?

– Стив. Милый. Прости, но я никогда не слышала от тебя ни о каком Баки.

Стив замолчал, пытаясь понять, что происходит и что это может означать. Если Пегги не помнит о Баки, значит… значит… Ничего это не значит! Баки был для нее никто, просто один из провожающих ее восхищенными взглядами солдат, безликая фигура в толпе, неудивительно, что Пегги его забыла. Он ухватился за эту мысль, как падающий с небоскреба за пролетающего мимо коллегу.

– Хорошо, я… ты не будешь возражать, если я зайду завтра, покопаюсь немного в документах?

В глазах Пегги промелькнуло странное выражение, как будто она собиралась запретить ему, попросить не делать глупостей, но потом улыбнулась и кивнула:

– Нет, конечно, если пообещаешь не открывать папки с грифом «Совершенно секретно»… Хотя у тебя вряд ли выйдет. А Говард будет рад с тобой повидаться.

Остаток вечера они провели в тишине, лишь изредка перебрасываясь редкими фразами. Стив иногда ловил на себе испытующий любопытный взгляд Пегги, но та ни о чем не спрашивала, и он был ей за это благодарен. Ночью Стив долго не мог заснуть, вслушивался в тихое спокойное дыхание рядом, и думал о том, что будет делать, если вдруг окажется – кто его знает это многомирье, – что в этом мире Баки… ну… нет. Та лысая женщина на башне Старка, которую Беннер называл Древней, что-то говорила о закономерностях множества миров, о веере реальностей, о единстве и многообразии вариантов, существующих одновременно. Брюс и Тони тоже говорили об этом, но Стив не стал вслушиваться: он только солдат, всегда был по большому счету просто солдатом, не слишком разбирающийся в высоких материях и многое принимающий как должное. Но если Баки и правда нет, тогда… Додумать все никак не получалось, будто мысли соскальзывали куда-то в пустоту.

На следующий же день Стив начал поиски. Сначала он отправился к полковнику Филлипсу, после выхода в отставку поселившемуся в Детройте с очень похожим на себя самого бульдога. Стиву он очень обрадовался, угостил виски и даже показал фотографии племянников, которые Стив из вежливости похвалил. Но о Джеймсе Бьюкенене Барнсе, сержанте сто седьмого, Филлипс ничего не знал. Не знал и Дум Дум, открывший английский паб в Буффало на углу Ричмонд-авеню и Брайант-стрит. Как и Морита, оставшийся в армии и дослужившийся до сержанта. Семья Гейба Джонса, погибшего незадолго до окончания войны, тоже никогда не слышала о Джеймсе Барнсе. Исколесив за неделю Америку вдоль и поперек, Стив убедился: никто. Ничего. Не знает о Баки. Ему оставался один последний шанс.

Старый дом, в котором по воспоминаниям Стива жили Барнсы, абсолютно не изменился, и дурацкая надежда плеснула в сердце. Сейчас на крыльцо выйдет, утирая руки краем передника, миссис Уинифред, посмотрит на него строго и спросит, где он был столько времени и почему опаздывает к обеду. Из-за ее спины выскочит Бекки в цветастом платьице и с визгом повиснет у него на шее, а потом… потом выглянет Баки, что-то дожевывая на ходу и широко ухмыляясь с набитым ртом. Стив так ясно увидел эту картину, что разулыбался, только поднимаясь на крыльцо и нажимая на черную кнопку звонка.

Светловолосая женщина лет тридцати на вид, приоткрывшая дверь, недоуменно посмотрела на него, явно желая захлопнуть дверь перед носом незнакомого мужчины..

– Да?

Стив на секунду растерял все слова и мысли, отступил на шаг, не свалившись со ступенек только благодаря вовремя проснувшимся инстинктам.

– Простите, мэм. Извините за беспокойство, я ищу семью Барнсов, они жили здесь до войны, и…

– Мэри, кто там?

Мужской голос донесся из глубины дома. Стив вздрогнул, напрягся и тут же внутри что-то обреченно оборвалось: не Баки. Не его голос. Не он.

– Ошиблись адресом, – крикнула женщина через плечо и тут же снова повернулась к Стиву. – Вы и правда ошиблись адресом, мистер. Никаких Барнсов в этом доме никогда не было.

– Но…

– Этот дом принадлежит моей семье уже много лет. И нет, среди соседей я тоже никого по фамилии Барнс не припомню. Простите.

Блестящая свежей краской дверь захлопнулась. Стив медленно сошел с крыльца, постоял еще немного собираясь с духом и пошел прочь. У дома, где когда-то жили они с мамой, он снова остановился, но стучаться не стал – если окажется, что и Роджерсы тут никогда не жили, будет уже слишком.

Пегги дома не оказалось, и Стив облегченно вздохнул. Ему сейчас не хотелось ни с кем видеться и ни о чем говорить. Дом за белым забором, уютный островок заслуженного счастья, сейчас давил на него всеми своими стенами, воздуха не хватало, и в груди поселилась холодная пустота. Мир без Баки… как может быть настоящим мир, где нет Баки? Где Баки не защищал его от хулиганов в подворотнях, не знакомил с девчонками, не прикрывал спину на войне? С другой стороны, в этом мире Баки не потерял руку, не попал к Гидре, не лежал в криокамере ледяной куклой, не рассыпался серым пеплом на глазах у Стива, потому что его здесь не было.

Стив огляделся вокруг, пытаясь избавиться от обрушившегося вдруг ощущения, что дом этот – игрушечный. Как и весь мир, в который он по дурости ломанулся выполнять данное обещание. Как и...

– Стив? – звякнули ключи, послышались знакомые легкие шаги. – Стив, ты дома?

– Да, – отозвался он пересохшим горлом, понимая, что совершенно не хочет сейчас ее видеть. – Да…

Ощущение тесноты и искусственности окружающей действительности никак не отпускало. Стив чувствовал себя не то актером, не то просто зрителем плохо поставленного спектакля под названием «Сбывшаяся мечта Стивена Гранта Роджерса», и ему все больше хотелось плюнуть на все и выбежать из зала. Пегги – умница Пегги, красавица Пегги, что-то явно чувствовала, но с расспросами не лезла, просто отступила в сторону, позволяя ему самому разбираться. И тогда ударом железного кулака под дых пришло внезапное осознание: он больше не видит в женщине рядом ту Пегги Картер, которой так восхищался двадцатилетний Стивен Грант Роджерс, живую, сильную, полную внутреннего огня. Всего лишь… идеальная подруга для идеального солдата. Как в старом черно-белом, плоском двухмерном кино.

Стив никогда особо не умел задумываться над происходящим с ним и вокруг него, оставляя глубинные философские размышления другим, и именно это, наверное, помогло сохранить себя. Ведь он всегда был просто солдат, пусть и с приставкой «супер». Но сейчас мысли толпились в голове, копошились в ней, словно надоедливые мухи, толкались, не давая додумать ни одну до конца. О Баки, о Пегги, о старом новом прошлом, куда он вернулся, о мире, где с таким трудом научился жить, чтобы потом из него уйти. Снова о Баки. Мыслей было слишком много, справиться с ними самостоятельно не выходило, и Стив решил, что помочь ему может только один человек.

Говард внимательно слушал его, не задавая вопросов. Стив не был уверен, что его понимают, он и сам до конца не понимал, как все это работает, так что просто повторил то, что помнил из слов Тони и Брюса. После Говард очень долго, как показалось Стиву, о чем-то думал, барабаня пальцами по столу, и наконец спросил:

– Будущее, значит?

Стив незаметно выдохнул – он подозревал, что Говард вполне может покрутить пальцем у виска и послать его подальше с такими историями, – и кивнул:

– Одно из. Там как-то все завязано на множестве не зависящих друг от друга вероятностей… Но я, честно говоря, сам до конца не разобрался.

– И в этом будущем, говоришь, у меня родился сын?

– Да, – Стив заставил себя не отвести взгляд. – Энтони. Тони.

– Тони… Чем я думал, когда давал ребенку такое имя? Надо же, Тони. Какой он?

Говард с любопытством ученого, которому подсунули новую интересную головоломку, смотрел на него. Стив помолчал немного:

– Он гений. Невыносимая язва. Заноза в заднице. А еще он спас нас всех.

Маленькое «был», от которого до сих пор противно ныло сердце, Стив опустил.

– Я так и знал. – В голосе Говарда явно послышалась гордость. – Так чего ты от меня хочешь, Стив?

– Я хочу… – Стив мысленно осмотрел это слово со всех сторон и оно ему понравилось, показавшись очень правильным. – Я хочу вернуться. Мое место – там. – И совсем тихо, на грани слышимости выдохнул: – Дома...

В груди сразу стало легко и свободно – ничего еще не ясно, совершенно непонятно, как он собирается возвращаться и получится ли, но решение было принято. Это не его мир, не его жизнь. Правду говорят о том, что в одну реку нельзя войти дважды, это все равно будет не та река. Осталось только найти способ, и…

– А Пегги?

И поговорить с Пегги. Да.

Стив не знал, чего ожидал от разговора с Пегги – криков, слез, укоризненного молчания, уговоров остаться, признаний в любви… Пегги молчала, давая ему выговориться, и по лицу ее прочесть ничего не получалось. Потом у Стива закончились слова, и он тоже замолчал. Комнату, как покрывалом, накрыла тишина, разгоняемая лишь редкими клаксонами машин.

– Мне очень жаль, Пегги, – закончил он, чувствуя себя последним мерзавцем. – Мне правда жаль. Но есть один человек, и я должен...

– Мне тоже жаль, Стив, – спокойно кивнула Пегги. – Я надеялась, что у нас с тобой получится. Не знаю, получится осуществить мечту? Но, кажется, не выйдет.

– Прости. – Стив поднялся со стула, подошел к Пегги и поцеловал ее в гладкую душистую щеку. – Прости меня. Я… у тебя все будет хорошо, поверь.

Пегги повернула голову, и их губы встретились в коротким, нежным, дружеским поцелуе.

– Я верю. Удачи тебе, Стив… что бы ты там ни задумал.

Стив кивнул, еще раз обнял ее, на мгновение прижимая к себе. Он мог бы, наверное, прожить с этой женщиной всю жизнь, думая, что счастлив, но сейчас что-то внутри радостно пело при мысли, что этого так и не случилось. Потом достал из шкафа аккуратно упакованную в кофр форму, в которой не так давно, всего-то недели три назад, перешагнул порог этого дома, хотя сейчас ему казалось, что это был совершенно другой Стив.

– Вот, – сказал он, выкладывая форму на лабораторный стол Говарда. Тот пощупал рукав и недоуменно нахмурился:

– Что – вот? Зачем ты притащил мне свою старую форму?

– Сейчас увидишь.

Стив едва сдерживал смех. Ему как будто снова было… даже не двадцать – лет пятнадцать, и они с Баки лезли на очередную крышу, чтобы постоять у края, раскинув руки и ловя ветер. Внутри бурлило ожидание, рвалось пузырьками наружу. Наверное, иногда надо уйти, чтобы вернуться, наделать глупостей, чтобы понять, чего хочешь по-настоящему и на самом деле, потерять и оставить за спиной самое важное, чтобы обрести его вновь. Нужно потеряться, чтобы что-то найти. Заблудиться, чтобы выйти на свет.

Он нажал на одну из пуговиц и с удовольствием увидел, как вылезают из орбит глаза Говарда и встают торчком его усы.

– Боже всемогущий… Что это?

– Это… Это то, с помощью чего ты поможешь мне вернуться. Ты же сумеешь в этом разобраться, Говард?

Но Говард его уже не слышал. Он, что-то невнятно и очень ласково бормоча, ходил вокруг разложенного на столе белого блестящего костюма, нежно поглаживая переливающуюся в свете ламп поверхность наночастиц кончиками пальцев, и выглядел при этом, словно влюбленный подросток на первом свидании. Стив еще немного посмотрел на эти почти ухаживания, положил рядом пробирку с частицами Пима, которую случайно, сам не очень отдавая в том отчет, прихватил с собой, когда возвращал на место тессеракт, и вышел из лаборатории, оставляя Говарда наедине с костюмом.

Время тянулось бесконечно. Нет, Стив, конечно, понимал, что даже гения Говарда не хватит, чтобы разобраться со всем этим быстро – будет чудом, если он вообще сумеет понять, как работает квантовая физика при путешествиях между реальностями. Чудом. Но именно чуда Стив и ждал, на чудо надеялся изо всех сил. А часы тикали и тикали, отсчитывая минуты, часы… дни…

– Смотри, – сказал наконец Говард, устало моргая и вытирая покрасневшие глаза. – Я, кажется, понял, как оно работает, но полной гарантии дать не могу – у нас просто нет такой техники, сам понимаешь. У меня получилось перезарядить твой костюм, на одно путешествие, скорее всего хватит, но это билет в один конец и то… как повезет. Ты уверен, Стив? Подумай еще раз.

– Абсолютно уверен.

Говард испытующе посмотрел на него. Стив выдержал его взгляд, не отводя своего.

– Ну… твое решение. Надевай костюм и вставай вот сюда. Я настроил все это, как сумел – возможен разброс попадания в несколько дней, даже в пару недель, но вряд ли больше. Оно того точно стоит, Стив?

– Оно стоит… всего.

И оно действительно стоило всего. Даже той мясорубки, квантовой или еще какой, через которую его прокручивало и выжимало, протаскивая сквозь временные потоки и многочисленные круги реальных и возможных вселенных. Это путешествие было совсем не похоже на то, что происходило раньше, когда они просто летели в квантовом мире, а потом оказывались там, где планировалось. Тело Стива сплющивалось, вытягивалось и сжималось, временами ему казалось, что тела у него нет совсем, осталась только толпа несущихся сквозь бесконечное ничто частиц, каждая из которых точно знала чего хочет, и только это держало, не давало исчезнуть и затеряться в бесконечности, растворившись в ней навсегда.

Потом его вышвырнуло, протащило по земле и отпустило. Стив медленно поднялся на одно колено, осмотрелся – место было смутно знакомым, но почему-то помнилось плохо, как сквозь туманную дымку. На миг ему показалось, что он снова на берегу Потомака, в том самом месте, где оставил его когда-то Баки, исчезая на два года. От темной, медленно текущей мимо воды, тянуло холодом и несло лежалой рыбой. На берегу никого не было, ни единого человека, как будто Брюс не щелкал тогда пальцами, возвращая всех обратно. Может, это опять какая-то не та реальность, реальность, в которой они не победили Таноса? Стив тяжело встал на ноги, тряся головой, как отряхивающаяся большая псина. Нет. Не Потомак. Окрестности базы Мстителей, не пострадавшие от нашествия армии Таноса. То самое место у воды, откуда он отправился возвращать камни. Как же давно это было, будто целую жизнь назад…

В любом случае, если он останется торчать здесь, так ничего и не выяснит, значит, нужно двигаться. Только куда? В полицию? Какая полиция, что за бред… На базу Мстителей! Там наверняка все выяснится. И Баки… Баки тоже наверняка там, вместе с Сэмом и остальными. Паршиво засевшую где-то в глубине подсознания мыслишку, что Баки и в этом мире может тоже не быть, Стив раздраженно отпихнул в сторону. Не для того он продирался сквозь пространство и время, разлетаясь по дороге на атомы, чтобы снова оказаться в мире без Баки, понятно вам? Он побежал по знакомому маршруту, сначала медленно, раскачиваясь на бегу и словно заново примериваясь к собственному телу, постепенно набирая скорость.

По сторонам он особо не смотрел, но что-то явно было не так, как он помнил, на улицах почти не попадалось людей, некоторые из домов щерились разбитыми стеклами, откуда-то издалека донеслись крики и полицейская сирена. Стив поднажал еще, чтобы как можно быстрее добраться до базы и выяснить, что вообще творится кругом и на каком он свете, но это ему не удалось.

Чувство, которое охватило его на полпути к базе, можно было определить одним словом: страх. То, что с тупой неотвратимостью перло сейчас вперед, наполняя застывший воздух раздраженными выкриками, размахивая обломками каких-то палок, взрываясь время от времени градом камней, источая волны ненависти и безнадежной ярости, не могло не пугать, потому что это были не нацисты, не приспешники гидры, не упавшие с неба монстры, не вышедшие из-под человеческого контроля машины. Обычные люди, простые американцы, которых он всегда защищал от нацистов, гидровцев и монстров, бежали по пустынной улице туда, откуда особенно громко слышались крики. Время от времени кто-то притормаживал, чтобы запустить камнем в витрину или разбить припаркованную машину, и снова вливался в толпу. Их было не так много, человек пятьдесят, наверное, или чуть больше, но они, казалось, заполнили собой всю улицу.

– Какого черта… Эй, что происходит? Что здесь происходит?

Никто не ответил, никто не обернулся, люди словно не замечали его, не замечали ничего вокруг. Стив плечом ввинтился в толпу, чуть не задохнулся от накатившей со всех сторон глухой злобы и запаха разгоряченных тел, и принялся проталкиваться вперед, распихивая людей локтями. Он старался не причинить им вреда: это гражданские, а его задача – защищать гражданских, а не…

– Самый умный, да? Из этих, что ли? Ах ты, сукин сын!

По плечу больно ударили чем-то твердым и тяжелым, и Стив едва успел пригнуться, уходя от летящего в висок камня. Обернулся. Лица, пялившиеся на него, были разными: белыми, черными, смуглыми, молодыми и старыми, но казались одинаковыми, будто маски. Как зомби, мелькнуло в голове. А потом они поперли на него.

Стив уворачивался, закрываясь от ударов, отталкивал их, отпихивал в стороны, все время пробиваясь вперед, по направлению к базе. Одного, особенно настырного, пришлось сильным пинком отправить в сторону, тот рухнул на асфальт, повалив за собой еще троих.

– Точно из этих, гад! – завопил кто-то в толпе, и снова пришлось уворачиваться от камня. – Сволочь. Бей его, ребята, не дай уйти.

Он перешел в режим «Капитан Америка», отодвинув эмоции и позволив себе не замечать давящую ненависть, сочившуюся из открытых в крике ртов. Удар, разворот, еще раз, коленом, теперь локтем, нырнуть, уходя от железного прута, отобрать прут и отшвырнуть его в сторону. Хук правой. Теперь ногой в прыжке достать вон того черного, вот так, и сразу же перекувырнуться, подсекая еще двоих. Остро, до пустоты в руках не хватало щита, чтобы метнуть его вон в ту оскаленную морду... Не убивать, напомнил себе Стив. Не убивать, это не враги, это просто… люди.

Под ударами толпа расступалась и Стив метнулся вперед в образовавшийся проход. Лицо человека в кожаной куртке, который крутился бешеной юлой во все стороны, сдерживая обезумевших людей перед воротами на территорию базы Мстителей, разглядеть было нельзя, но Стив узнал его сразу, еще до того, как заметил металлический блеск левой руки. Так мог двигаться в драке только он – быстро, беспощадно, четко и в то же время экономно, резкими отточенными движениями, отдаваясь ритму битвы до конца. Как машина. Как Солдат.

Отпихнув с дороги сразу двоих, Стив оказался рядом с Баки, отшвырнул ударом кулака амбала в бандане с черепами, замахнувшегося обломком железной трубы. Откуда-то сбоку вынырнул запыхавшийся Сэм и, не замечая Стива, проорал в сторону Баки:

– Отлично, Барнс! Фьюри сигнализировал, подкрепление близко, держись. Да куда ж ты лезешь, мать твою?

Следующие несколько минут состояли целиком из ударов, пинков, резких разворотов, боли в ободранном плече, несущихся со всех сторон ругательств и острого, на самой границе сознания, ощущения присутствия Баки рядом. Баки дрался так, словно эта драка могла стать для него последней, словно на карту было поставлено нечто большее, чем жизнь. Дрался, не замечая Стива. Ничего не замечая вокруг.

Потом где-то рядом завопила полицейская сирена, еще одна, вокруг них вдруг выросли фигуры в шлемах и бронежилетах, держащие прозрачные щиты, и оттеснили остатки былой толпы в сторону.

– Всем разойтись, – прогремел усиленный мегафоном голос. – Повторяю: всем немедленно разойтись, иначе мы применим силу. Вы нарушаете общественный порядок, разойдитесь немедленно!

– Твари продажные, – донеслось из задних рядов, но передние, и так уже потрепанные в столкновении с Баки и Стивом, отступили, и постепенно толпа рассосалась окончательно, распалась на отдельные группы. Задерживать полицейские, к удивлению Стива, никого не стали, и буквально через полчаса улица опустела. Только тогда Баки повернулся к Стиву, но сказать ничего не успел.

– Стив! Барнс, ты посмотри, это же наш Стив! – Сэм, левый глаз которого заплывал на глазах, сгреб Стива в объятия, от души заехав кулаком по спине. – Он вернулся, я же говорил тебе, наш Кэп не может просто так уйти и пропасть незнамо где. Ты вернулся, Кэп!

– Вернулся, – ответил Стив, глядя поверх плеча Сэма на Баки. – Вернулся.

Баки молчал.

В чудом сохранившемся после нашествия Таноса конференц-зале все было таким же, как и раньше, только вместо Наташи за столом, так же закинув на него ноги, сидел помолодевший почему-то Фьюри, а в углу, практически сливаясь со стеной, стояла Мария Хилл. Как в старые добрые… Только вот ни Тони, ни Наташа никогда больше не войдут в эту дверь. Стив ожидал расспросов, даже скорее допроса, но Фьюри только кивнул ему на кресло рядом.

– Не буду спрашивать, где тебя носило, Роджерс, скажу только – ты вернулся как раз вовремя.

– И сколько меня… носило?

– Два месяца, Кэп, – сказал Сэм, плюхаясь в соседнее кресло. – И могу тебе сказать честно – это были едва ли не самые хреновые два месяца в нашей жизни.

Стив поморщился, сглотнул и посмотрел на Баки, который молча остался подпирать дверь, скрестив на груди руки. Два месяца – это шестьдесят дней. Меньше, чем пять лет, но все равно безнадежно много.

– Ладно, – сказал он, обращаясь ко всем троим сразу. – Кто-нибудь объяснит мне…

Мелодия «I’m so free» ударила по ушам и Фьюри, тихо выругавшись, схватил телефон.

– Да? Где? Роудс в курсе? Так если полковник Роудс уже там, какого черта вы звоните мне? Хорошо, скоро буду. Хилл, со мной. Вызывай машину. Уилсон, Барнс. Введите, что ли, Роджерса в курс дела, пока я разбираюсь с этой толпой идиотов.

Баки слегка отодвинулся, пропуская стремительно вылетевшего Фьюри и следующую за ним по пятам Марию. Дверь с громким треском захлопнулась, оставляя их втроем.

– Ну? – сказал Стив, откидываясь в кресле и стараясь не смотреть на Баки, или хотя бы не только на Баки. Главное – тот был здесь и исчезать не собирался. Стив оказался в правильной реальности, а остальное наладится, так или иначе. – Вводите.

Вводить в курс дел пришлось Сэму, потому что Баки упрямо молчал, и прочесть хоть что-нибудь по его заросшему лицу Стиву никак не удавалось.

– Видишь, Кэп, тут такое дело…

Дело оказалось и правда хреновым, Сэм подобрал правильное слово. Пять лет назад исчезла половина населения Земли, просто рассыпалась серым пеплом по щелчку пальцев космического маньяка, одержимого безумной идеей. А потом вернулась. Тоже по щелчку.

– Ну вот, – Сэму явно не хотелось про все это рассказывать, но выхода у него не было. – Пока мы там… где бы это там ни было… тут-то жизнь продолжалась, ну, как могла. А потом, когда люди вернулись и осмотрелись как следует, начался форменный бардак, ты уж прости, Кэп, но как это еще назвать? У кого-то семьи не стало, жена второй раз замуж вышла или муж женился, и как теперь делить? У кого-то дом разграбили или разрушили, кто-то всего имущества лишился. У кого-то родные погибли за эти пять лет. Фирмы многие разорились, люди работу потеряли… В общем, много всего. А еще – народу-то в два раза меньше было, значит, и продовольствия требовалось меньше. Производство уменьшилось, а теперь вот на всех не хватает. На улицах постоянно потасовки, Стив, люди озлоблены и перепуганы, уже жертвы были, а это еще масло в огонь подливает, сам понимаешь.

– А правительство куда смотрит?

– А правительство грызется, кто из них больше власти имеет, стараясь ответственность друг на друга переложить. Армейские требуют ввести военное положение, но политики пока не соглашаются. Тюрьмы переполнены, так что полиция только разгоняет толпы и все.

Самое паршивое Сэм, как водится, приберег напоследок. Людям всегда нужен виноватый, нужен тот, на кого можно выплеснуть свою злость и страх. Кто не смог остановить Таноса вовремя и спасти всех? Кто потом вернул исчезнувших, не думая о последствиях? Кто перенес свои разборки на землю, подвергая смертельной опасности обычных людей? Мстителям припомнили все, начиная с уже основательно забытой Заковии. Против них ополчились все: и те, кто остался после щелчка Таноса, и те, кто вернулся после щелчка Беннера, выжившие и возрожденные, а правительство отошло в сторону, практически предоставив горстке супергероев самим разбираться с разъяренными людьми.

– Но…– Стив не мог поверить своим ушам. – Но мы же делали это… ради них! Мы делали…

– Мы делали то, что должны были, – негромкий голос Баки заставил Стива вздрогнуть. – А теперь мы просто продолжаем. Ты с нами, Стив?

– Барнс, спятил? – Сэм от возмущения подскочил в кресле. – Как Стив может быть не с нами, ты что? А с кем тогда?

– Я с вами, Бак.

Сэм открыл рот, чтобы что-то сказать, но осекся, посмотрел на Стива, на Баки, снова на Стива, и встал.

– Ладно. Пойду я… кофе попью, что ли. Никто не хочет? Барнс? Стив? Нет? Ну как хотите тогда.

Когда Сэм вышел, аккуратно притворив за собой дверь, Стив и Баки долго молчали: Стив почему-то никак не мог найти подходящей первой фразы, а Баки просто смотрел мимо него и вертел в металлических пальцах нож.

– Я был уверен, что ты не вернешься, Стив, – сказал он наконец, переводя на Стива внимательный настороженный взгляд. – Останешься… там.

– Там…

Там не было тебя, хотел сказать Стив, и поэтому я никак не мог остаться. Но выговорить такое он, разумеется, не мог, поэтому просто молча смотрел, как мелькает в воздухе лезвие короткого боевого ножа. Что-то рвалось наружу, раздвигая молчание прожитых лет, как раздвигает треснувший асфальт пробивающийся к небу росток, то, что мальчишка из Бруклина давным-давно запретил себе чувствовать к лучшему другу, запретил основательно и почти забыл об этом. Баки смотрел на него, очень спокойный, очень холодный и невероятно… красивый. Стив никогда не думал о нем так и понятия не имел, из каких закоулков души и памяти это взялось сейчас, зачем вылезло на свет и что теперь с этим делать.

– Если я скажу «прости», это же ничего не изменит, да? Я вернулся, Бак, потому что иначе не получалось. И теперь я с вами… С тобой.

Баки, помолчав, кивнул, убрал нож обратно в ножны и вышел из конференц-зала, не сказав больше ни слова. Стив смотрел на медленно закрывающуюся дверь, чувствуя, как непонятно откуда на лице появляется глупая улыбка. Мир, в который он все-таки вернулся, ухитрился за время его отсутствия окончательно свихнуться и спятить, но здесь был Баки – наконец-то снова был Баки! И это искупало если не все, то многое.

Если Стив боялся, что его будут осуждать за попытку бегства в прошлое и долгое отсутствие, то оказался неправ. Сэм делал вид, что в его жизни не было ни пяти лет небытия, ни двух месяцев без Стива, просто вел себя так, как будто ничего не случилось, а агрессивные толпы на улицах – ну, бывает. Беннер, которого на улицы не выпускали, не желая еще больше провоцировать недовольных видом огромного зеленого монстра в очках, и который вместо этого торчал в лаборатории и на производстве, пытаясь найти способ как можно быстрее восполнить производство, а между делом, перехватив знамя Тони, обеспечить Мстителей новым оружием,, выспрашивал все о путешествии во времени в мельчайших подробностях, восторженно прищелкивая языком. Фьюри включил Стива без лишних разговоров в состав команды. Капитана Америку помнили до сих пор и многие все еще любили, его появление часто успокаивало людей, позволяя обойтись без драки и жертв. А Баки – Баки молчал. Смотрел странно, отводил глаза, стоило перехватить его взгляд, и упрямо молчал.

– Охранять, Роджерс, – сказал Фьюри на прямой вопрос: чем сейчас должны заниматься Мстители.

– Что охранять?

– Все. Не дать людям поубивать друг друга и молиться, что решение найдется рано или поздно. Ты в паре с Барнсом, для Уилсона у меня найдется другая работа.

И они охраняли – машины, развозящие продовольствие, кортежи политиков, собственную базу. Иногда удавалось обойтись без драки, но порой приходилось снова вступать в бой с отчаявшимися, потерянными и все потерявшими людьми. Тогда Стив снова вставал плечом к плечу с Баки, теперь сам прикрывая его, стараясь никого при этом не убивать. Пока им это удавалось. На улицы Нью-Йорка все же ввели войска, и вид шагающих по Таймс-Сквер солдат в униформе, крепко сжимающих короткоствольные автоматы и настороженно осматривающихся по сторонам, превращал реальность в разновидность кошмара, от которого никак не выходило проснуться. Но в городе стало тише и спокойнее, нападения на продовольственные лавки уменьшились. Стив уже начал было надеяться, что все вот-вот закончится и можно будет вспомнить, что такое нормальная жизнь, только вот Фьюри недовольно хмурился и становился все мрачнее с каждым днем.

Через месяц, после долгих раздумий, Стив купил блокнот и карандаши. Блокнот поселился в кармане куртки и постепенно заполнялся набросками – быстрыми и небрежными, рваными линиями, торопливой штриховкой. В блокноте царствовал Баки. Баки склонял голову, выслушивая очередные инструкции Фьюри. Баки недовольно хмурился. Баки сосредоточенно склонялся над столом с развернутой схемой. Баки взлетал в воздух, в прыжке доставая ногой размытую фигуру человека, нападавшего на него. Баки изгибался, уклоняясь от удара. Баки расслабленно замирал в кресле, вернувшись с очередной миссии. Баки, поселившийся в блокноте, был разным, но Стиву мучительно не хватало одного – Баки, который улыбается. Улыбается ему, не Сэму, с которым они постоянно перекидывались взаимными шуточками, не Марии, с которой Баки, кажется, умудрился подружиться и теперь флиртовал за кружкой кофе, не кому-то еще. Ему. Так, как умеет только Баки.

Стиву казалось, что он как будто заново пытается узнать Баки, стать его другом, раскопать из-под груза прошлого то, что когда-то было главным в его жизни. Они медленно, шаг за шагом, приближались друг к другу, потому что нельзя же раз за разом драться рядом с человеком и не сблизиться с ним. Стив столько раз терял Баки, а сейчас понимал, что отказался от него сам, по доброй воле ушел исполнять обернувшуюся картонной декорацией мечту. Так может, теперь, после всего, у них наконец появится… шанс? Но заговорить с Баки о главном никак не получалось, оставалось только снова и снова рисовать его на чистом листе блокнота.

На одной из общих планерок, ставших неприятной утренней рутиной, Стив снова рисовал Баки до тех пор, как не услышал, что предлагает Фьюри. Он вздрогнул и оторвался от блокнота. Карандаш скользнул по бумаге, перечеркивая застывшую у стены фигуру.

– Но… почему я?

– Потому что ты символ Америки, Роджерс, если не забыл, а сейчас, как никогда, людям нужен символ. Константа. Нужно знать, что жизнь продолжается, несмотря ни на что, понимаешь?

Стив хотел возразить, сказать, что он никакой не чертов символ после всего, что натворил, но наткнувшись на внимательный выжидающий взгляд Баки просто кивнул.

– Хорошо. Что я должен сказать?

– То, что сочтешь нужным. То, что хотел бы услышать сам… Телевизионщики будут здесь через час. Иди готовься.

– У тебя все получится, Кэп! – сияя белозубой улыбкой, выдал неунывающий Сэм. – Я видел военные записи – камера тебя любит.

Баки у стены явственно фыркнул, а Стив показал Сэму кулак и пошел готовиться.

Он как раз успел переодеться в звездно-полосатый костюм и теперь пялился в зеркало, чувствуя себя таким же идиотом, как и перед первым выступлением в роли Капитана Америки, когда в дверь постучали. Коротко. Очень знакомым стуком, который Стив не слышал уже много лет. Не дожидаясь ответа, Баки неслышно проскользнул в приоткрывшуюся дверь.

– Бак! Ты что...

– У меня кое-что для тебя есть, Стиви. Привет от нашего… общего знакомого.

Пока Стив подыскивал слова, Баки прошел через комнату и положил на стол возле зеркала что-то круглое, блестящее и черное. Такое же черное и блестящее, как его новая рука.

– Точнее, от его сестренки. Шури решила, что он тебе не помешает.

Стив, забыв как дышать, смотрел на щит. На нем не было звезд и полос, но это был он, щит Капитана Америки. Нет, щит Стива Роджерса, его щит, который так привычно и правильно ложился в руку.

– Я не знал, что ты… Почему ты не сказал, что поддерживаешь с Т’Чалой связь?

– Теперь говорю. Он просил передать: делай, что должно. Хотя ты и так всегда делаешь то, что должно, да, Стив?

Баки смотрел ему прямо в глаза, не прячась и не отворачиваясь. Баки был рядом с ним – только руку протянуть, и можно коснуться плеча, сжать, притянуть к себе и обнять, как когда-то. Стив сглотнул.

– Нам надо поговорить, да, Бак?

– Если хочешь. Но сейчас тебя ждут, Капитан. Потом.

– Потом.

Стив улыбнулся, и на какой-то миг ему показалось, что Баки вот-вот ответит на его улыбку. Но миг промелькнул мимо, не остановившись, и Баки отвернулся.

– Да, и еще… Вот. Ты забыл в зале. Что за дурацкая привычка разбрасывать свои вещи где попало?

Баки, все так же глядя в глаза, протянул Стиву его блокнот.

– Баки…

– Потом, Стив. Там уже оборудование установили, тебя только ждут.

– Подожди, Бак! Почему… почему ты отпустил меня?

Баки дернул плечом, и Стив, как ни старался, не смог ничего прочитать на его лице.

– Потому что ты захотел. Ты же позволил мне в Ваканде уйти в крио. Я не вправе был мешать теперь. Но тебе и правда пора.

Уже выходя под прицелы софитов, Стив вспомнил, что так и не придумал, что сказать людям. Что сказать тем, кто ждет от него правильных слов? Как будто он знает, какие слова правильные… Америке нужен символ, людям нужен не только тот, кого можно обвинить в своих бедах, но и тот, кому можно верить, на кого можно положиться, кто знает, как надо. И какая кому разница, что этот кто-то сам уже ни черта не понимает в собственной жизни или наоборот, понимает слишком много, понятия не имея, что ему теперь с этим пониманием делать?

Стив отыскал глазами Баки: тот, как всегда в последнее время, стоял чуть поодаль, опираясь о стену, спрятав руки в карманах, и улыбнулся, глядя на камеру. Капитан Америка снова на сцене, вот только кордебалета за спиной не хватает.

– Десять секунд, – раздалось откуда-то чуть сбоку. – Готовы, Капитан? Десять. Девять. Восемь…

Стив не был готов, но выбора у него, в общем-то, не было. Он еще раз улыбнулся, набрал в грудь воздуха, приказал себе успокоиться, поправил новый щит за спиной и начал, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих:

– Я не знаю, что должен сказать вам сейчас… Пять лет назад мы не смогли остановить Таноса. В этом не было нашей вины, мы сражались честно и сделали все, что могли, но мы проиграли.

Фьюри, кажется, очень хотел велеть ему заткнуться, но Стив не смотрел на него. И на Баки тоже не смотрел и все равно говорил сейчас с ним.

– Пять лет назад половина из жителей Земли… Пропала. А вторая половина осталась. Оплакивать свои потери, пытаться жить дальше, как могли. Нам, оставшимся, очень не хватало ушедших, и мы пытались заполнить пустоту. Мы заполняли ее делами и воспоминаниями, кто чем мог, у кого-то получалось лучше, у кого-то хуже, кто-то… Кто-то не справился с потерями.

Баки не сводил с него глаз, и Стив, несмотря на камеры, телевизионщиков и полный зал народа, знал, что обращается сейчас к нему и что Баки его слушает.

– Я знаю, что значит потерять все. И что такое вернуться из небытия, тоже знаю. Я понимаю, как вам всем – нам всем – тяжело сейчас снова принять друг друга, и тем, кто ушел, и тем, кто потерял. Нам всем приходится начинать заново, подниматься и делать шаг в новый день, день за днем. Хочется сбежать в привычное и безопасное место, закрыть глаза и ждать, что кто-то решит за нас. Будущее пугает, правда?

Стив обвел глазами зал. Все молча смотрели на него, и он знал, что так же молча и затаив дыхание на него смотрят сейчас люди на улицах и в собственных домах, в барах и у огромных экранов на площадях. Ждут, что он скажет им, как жить дальше.

– Мне сказали, что я – символ Америки. Из меня так себе символ, если честно… Я часто ошибался и многие мои ошибки стоили жизни людям. Поверьте, мне есть из-за чего плохо спать по ночам. Но мне повезло, я получил еще один, уж не знаю, какой по счету, шанс все исправить, и можете мне поверить, я им воспользуюсь. Нам всем дали еще один шанс. Начать сначала. Идти вперед. Прошлое должно остаться в прошлом, а будущее…

Стив замолчал, когда увидел, что, расталкивая людей, к Фьюри пробилась Мария и что-то быстро зашептала ему на ухо. Камеры, как будто учуявшие добычу стервятники, мгновенно переметнулись от Стива к Фьюри с Марией. Шепота было не разобрать, но сереющее лицо Николаса Фьюри, заполнившее экраны, говорило само за себя. Кажется, они в очередной заднице… Стив отцепил микрофон, перепрыгнул через путающийся в ногах шнур и, соскочив с помоста, быстрым шагом пошел вперед. Люди расступались перед ним, давая дорогу, и все равно Баки успел первым.

– Барнс, – голос Фьюри звучал странно хрипло. – Роджерс. Где Уилсон?

– Здесь, директор! – раздалось за спиной у Стива.

– За мной.

Камеры все сверлили им спины, пока они торопливо выходили из зала.

У себя в кабинете Фьюри запер дверь, подергал ручку, проверяя – Стив и Сэм недоуменно переглянулись – опустил жалюзи и только тогда повернулся к ним, застывшим в ожидании. У Стива неприятно похолодело в животе, потому что когда Фьюри начинает выглядеть так, как сейчас, ничего хорошего это точно не предвещает. А ведь ему только-только показалось, что все вроде как начинает налаживаться… Он быстро обернулся, ловя взгляд Баки.

– Значит, так… – начал наконец Фьюри, садясь в любимое черное кресло и устало потирая переносицу. – Высший уровень секретности, понятно? У нас проблемы.

– У нас давно проблемы, – хмуро бросил Баки, заслужив недовольный взгляд Фьюри.

– Очень похоже на то, что до сих пор мы занимались играми в песочнице, Барнс, а настоящая задница наступила сейчас. Вот это, – он вытащил из ящика стола лист бумаги и кинул на стол, – мы получили три дня назад.

Стив, снова переглянувшись с Баки и Сэмом, шагнул вперед и взял лист со стола. Баки и Сэм, словно сговорившись, подошли и встали за его спиной. На бумаге была всего одна фраза, отпечатанная на принтере: «Танос был прав», а под ней схематический рисунок перчатки с соединенными в щелчке большим и средним пальцами. И подпись, другим шрифтом: «Уберем лишних»...

– Что это?

– Это… Позавчера в полицию начали поступать сообщения о пропавших людях. Больше ста заявлений, все пропавшие были из тех, кто исчез после щелчка и вернулся назад. А сегодня мы получили вот это.

Фьюри щелкнул кнопкой пульта, висящий на стене экран ожил, показывая заброшенное помещение, похожее на бывший склад. Помещение показалось Стиву смутно знакомым, но рассматривать его было некогда, потому что как раз посередине, прижавшись друг к другу, стояли люди. Мужчины, женщины, несколько детей. Их окружали другие люди, в черных масках и куртках с изображением такой же перчатки, как и на записке, которую он все еще продолжал сжимать в руке. Один из них махнул рукой, люди в масках неторопливо и спокойно вскинули оружие, тоже почему-то знакомое, Стив уже видел подобное, только не мог вспомнить, где и когда. Толпа в центре зала заметалась в поисках спасения, но звука у записи не было, и тишина, давящая на уши, делала все происходящее еще страшнее. Баки, подавшись вперед, прижался к нему плечом.

– Какого…

Стив ожидал выстрелов, крови, криков, падающих тел, но вместо этого в темноте замелькали голубые молнии. Они летели к сбившимся в плотную перепуганную кучку людям в центре зала, выхватывали их, одного за другим, и люди исчезали, молча и бесследно, не успев даже закричать, прямо у них на глазах. Без единого звука. Все произошло очень быстро, буквально за несколько минут в бывшем складе остались только фигуры в масках, словно по команде опустившие оружие. Потом один из них, высокий и широкоплечий, подошел к камере, экран заполнило его скрытое черной тканью лицо, что-то щелкнуло, и по кабинету Фьюри в потрясенной тишине проплыл глухой, явно измененный голос:

– Вы думали, вам удастся остановить Таноса? Мы очистим мир, доведя его дело до конца! Танос был прав, и мы не отступимся, пока не завершим начатое. Уберем лишних!

Экран пошел волнами и погас. Фьюри обвел всех тяжелым взглядом.

– Как оказалось, у Таноса есть последователи и среди землян.

– Откуда у них это? Это же…

– Оружие Гидры, Роджерс, да.

– Но мы же зачистили все базы! Во время войны, и остатки тогда, в четырнадцатом.

– Видимо, не все… И этим ублюдкам удалось найти одну, уж не знаю как. Мы смогли выяснить, где снимали видео.

– Бруклин, – подал вдруг голос Баки. – Склад в доках… Бывший склад, я работал там.

Да. Именно поэтому место показалось таким знакомым. Баки все еще стоял рядом, не торопясь отходить, и Стиву казалось, он слышит, как зло колотится его сердце. Фьюри кивнул.

– Совершенно верно, Барнс. Полковник Роудс со своими людьми уже отправился туда, но мы не можем использовать обычных солдат, как понимаете. Против этого оружия бронежилет не поможет.

Стив рывком выдернул из-за спины щит, взвесил на руке.

– Я готов.

– Один не пойдешь, – тут же отрезал Баки, разминая пальцы левой руки.

– Никто твоего драгоценного Роджерса одного не отправляет, Барнс. Это дело для вас двоих, Уилсон и полковник Роудс обеспечат прикрытие сверху, а его люди оцепят район. Не дайте этим ублюдкам уйти, если нужно будет, уничтожьте, они опасны. Полные полномочия, Роджерс, понятно? Мочите гадов с чистой совестью, но постарайтесь оставить хоть кого-то в живых: нужно выяснить, откуда у них эта дрянь. И помните – там могут быть еще пленные. Пропавших было больше, чем тех, кто… кого мы видели.

– Да, сэр.

Стив и Баки кивнули одновременно. Фьюри открыл рот, будто собираясь что-то еще добавить, но тут же закрыл его и махнул рукой, отпуская.

В вертолете Баки сидел рядом, касаясь его живым плечом, и глухо молчал, только пальцы сжимались в кулаки и снова раскрывались на коленях. Застывший взгляд его, устремленный в небытие, пугал.

– Бак…

– Я поклялся, – тихо, так, что Стив еле расслышал, отозвался Баки. – Поклялся не убивать больше… людей. Те, с которыми мы дрались в Ваканде и потом, они были не люди, они были… Черт его знает, чем они были, да и какая разница, их нужно было просто убрать из нашего мира. Но эти… В Бруклине. Они же люди! Мразь и ублюдки, но все равно люди. Но мне очень хочется их убить, Стив.

– Мне тоже, Бак. Мне тоже.

Он положил ладонь на плечо Баки, и тот не отодвинулся, наоборот, как будто стал ближе к нему.

– Я не знал, что ты все еще рисуешь, Стив.

Стив промолчал. Было не время и не место говорить о его рисунках и о том, почему Баки поселился в перекидном блокноте, хотя если подумать, когда у них было время и место для таких разговоров? Столетняя игра в прятки, затянувшиеся на целый век недомолвки и недопонимание… Может, получится теперь? Когда оба наконец вернулись?

Они приземлились в нескольких кварталах от бывших доков. Стив каждый раз заново удивлялся – как рабочий пригород, где они выросли с Баки, где носились по улицам, разбивая себе коленки, забирались ночью на крыши, чтобы быть ближе к звездам, и воровали яблоки в саду у старика Леви, превратился вот в это вот? Он всегда особенно остро чувствовал себя чужим именно здесь, в Бруклине, и старался без нужды не заезжать сюда в новой жизни. Но тут каким-то чудом, не иначе, сохранился кусочек старого Бруклина, который не успели превратить скопление лофтов и ночных клубов. Улицы с выбитой брусчаткой, ободранные стены, разрисованные непонятными надписями. Почти как раньше.

На улице было пусто. Как-то нехорошо пусто, подумалось мимолетно, пока он спрыгивал на землю из зависшего в паре футов вертолета. Хотя, может, это люди Фьюри позаботились о том, чтобы убрать народ подальше от того, что должно случиться? Да, точно. Стив выпрямился и заметил подходящего к нему высокого, почти с него самого ростом, мужчину в камуфляже.

– Капитан О’Нил, сэр, получил задание эвакуировать жителей и следить, чтобы никто из гражданских не путался под ногами. Какие указания, сэр?

– Никаких, капитан. Эвакуируйте и следите, чтобы никого не осталось.

– Помощь нужна?

Рыжеволосый капитан смотрел на него спокойно и уверенно, человек, который на своем месте делает свое дело. Стив даже позавидовал ему слегка. Когда-то и у него была такая уверенность.

– Нет, капитан. Мы справимся.

Баки рядом кивнул, стягивая перчатку с левой руки. Сэм и Роуди появились наверху, бок о бок, и Стив невольно улыбнулся тому, как странно они смотрелись вместе.

– Сэм, ты с нами. Будешь прикрывать сверху, и постарайся найти место, где держат пленных. Под выстрелы ни в коем случае не лезть, набирай сразу высоту. Джеймс, вам лучше остаться снаружи, мы не хотим обнаружить себя раньше времени. К тому же неизвестно, выдержит ли костюм Тони оружие Гидры, а рисковать не хотелось бы.

– А вы сами?

– А нас для этого создали, Уилсон, – буркнул Баки. – Готов, Стив? Тогда вперед, Кэп.

Баки, явно помнящий территорию лучше, быстро, уверенно и совершенно бесшумно шел вперед, Стив, не отставая, двигался рядом. Сверху неслышной тенью парил Сэм, широко раскинув крылья.

Стив понимал, что если уж в вертолете было не время и не место, то сейчас точно, но ничего не мог поделать. Он поймал себя на том, что любуется Баки: его скользящей уверенной походкой, его скупыми отточенными движениями, его сосредоточенным профилем. Баки быстро заправил за ухо прядь волос, и Стив невольно сглотнул, на секунду отводя взгляд в сторону.

Перед проржавевшими воротами Баки вдруг остановился и повернулся к нему.

– Стив…

– Да?

– Я… рад, что ты все-таки вернулся. Пошли? Надерем этим ублюдкам задницы, оторвем яйца и в рот засунем?

– Язык, сержант!

– Слушаюсь, Капитан. Готов?

Они шли по длинному пустому коридору вместе, бок о бок. Сэм отстал, но думать о нем не было времени – справится сам, не маленький. Сейчас, главное, найти этих ублюдков, возомнивших себя вершителями судеб и надрать им задницы, а все остальное потом. У них еще будет время.